ГЛАВА СЕДЬМАЯ
“Д: ДОЛГИЙ ДОЖДЛИВЫЙ ДЕНЬ”
“Тихий дождь падал на Сан-Себастьян. Это был мой первый дождь в Испании, и он пришелся мне по сердцу”, — пишет знаменитый Генри Мортон, который в 20 веке сочинял для англичан тревелоги от Иерусалима до Шотландии.
И это первый и последний дождь в Испании, которому Мортон был рад.
Дальше сдержанные, но неустанные жалобы на плохую погоду растянутся на 223 страницы. Как будто ты не из британских туманов, Генри, ей-богу. То “до самого полудня солнце не выходило”, то “Овьедо в дождливый воскресный день выглядел не лучшим образом”, то “дождь падал с унылой настойчивостью”.
Если кастильские облака наводили Мортона “на мысли о крыльях херувимов”, то север Испании растянулся для него как мокрое зеленое покрывало.
“Чуть позже мне сказали, что осадки здесь составляют 66 дюймов в год”.
Это же Галисия, Генри, чего ты ждал вообще.
Война севера и юга в наших сердцах началась незаметно.
Первое португальское камино радовало теплыми булочками, солеными рюкзаками и сгоревшими плечами. Океан, как вы помните, всегда был слева, но ветер оттуда дул теплый. Когда на третий день стало пасмурно, мы утешали себя — ну, это же третий день, все пишут, что на третий день что-то должно пойти не так (и оно пошло), ничего, переживем, завтра наверняка солнце.
И солнце было и завтра, и послезавтра, и все длинные переходы вдоль берега мы провели в обнимку с SPF 50.
Наши португальские фотографии — солнечные и беззаботные, несмотря на октябрь. Поэтому к тому, что на границе с Галисией утром внезапно будет +8, а потом еще начнет дождить — мы были не готовы.
Потея и намокая в дождевиках, мы стали нудными, как Генри Мортон. Называли легкую морось “эта галисийская хмарь”, поднывали и твердили друг другу — ну да, это же север, чего мы ждали. Конечно, тут должно быть холодно и мокро, и НИКАКОГО ОКЕАНА.
И каждый день вспоминали Португалию. Когда мокрый лес и скользкие камни отпускали на несколько часов, и мы выходили на солнечную сторону дороги, кто-то обязательно говорил — “смотрите, вот сегодня даже не хуже, чем в Португалии!”.
Потом мы натыкались на закрытое кафе (потому что октябрь) или на неприветливого фермера с вилами (потому что галисийский характер) и понимали — нет, не Португалия.
Кстати, зануда Мортон потом полюбил эти места, несмотря на дождь.
“На Галисии лежит такая же меланхолия — здесь ее называют “morrina”, — как и на Ирландии: она или приковывает человека к земле некими чарами безнадежности, или ведет его на край света” (Г.Мортон, «Прогулки по Испании»)
Мы тоже очень старались полюбить Галисию, но, чем ближе подходили к Сантьяго, тем больше понимали, что этот север нам не друг. И с каждым днем выбредали из альберг все позже и позже, одеваясь все теплее и теплее.
— Что-то твоя мантра “жир — добро” перестала действовать в Испании, — сказала в Понтеведре хмурая утренняя Юка. — Что-то попа сильно мерзнет, несмотря на нерассасывающееся добро от португальских булок.
— Жир — добро, но не панацея, — сказала я, волоча рюкзак к соседнему дому, откуда пахло кофе.
— Почему, ну почему мы не остались в Португалии? У меня, — печально сказала Женька, — вообще одни только тонкие штаны, потому что теплые я потеряла где-то на границе. И теперь мне так холодно, что волосы на ногах стоят дыбом. Хотя их там быть не должно, потому что я брила ноги!
— Наверное, они выросли за ночь специально, чтобы тебя согреть, — сказала я утешительно, — потому что это волосы ДОБРОТЫ И ЗАБОТЫ.
Тут стало понятно, что сейчас бывшие друзья с двух сторон удавят меня рюкзаками, а утренний дождь смоет все следы с галисийского асфальта. Но спасла открытая кондитерская и запахи из нее.
Если бы я не прогуливала курсы испанского, то могла бы воскликнуть “¡Mira! Una pastelería! Es tu día de suerte!” (что означает — “смотрите-ка, плюшки и кофе, наконец-то, господи, а то уж как мы настрадались за эти три минуты на морозе, и дайте-ка мне две вот эти теплые булочки и кофе кон лече пор фавор”).
Но я зачем-то начала рассказывать замерзшим и невыспавшимся девочкам, что Лорка писал стихи о Сантьяго-де-Компостела.
Дождик идет в Сантьяго:
ночи такие темны.
Трав серебро и грезы
лик закрывают луны.
Видишь, на камни улиц
падает тонкий хрусталь.
Видишь, как шлет тебе море
с ветром и мглу и печаль.
Шлет их тебе твое море,
солнцем Сантьяго забыт;
только с утра в моем сердце
капля дождя звенит.
— Пойдемте обратно в Португалию, а? — сказала Женька умоляюще. — Недалеко ведь еще ушли.
И ее внутренний южанин посмотрел на мокрое стекло кондитерской самым печальным в мире взглядом.
— Может дальше будет лучше, — неуверенно предположила Кира. — Мне обязательно надо в Сантьяго, я планирую посмотреть самое большое в мире кадило. Все пишут, что оно очень красиво летает.
— А помните желтые португальские булочки на завтрак, а?
— В Португалии у меня и штаны еще теплые были, я там еще ничего не теряла по дороге.
— А вы знаете, что гальего — это очень древне наречие и вообще-то предполагаемый предок португальского языка…
— Извините, но я предпочитаю его потомка.
— А что, если в Сантьяго тоже все время будет дождь…
— Будет, конечно, но вы же все говорили, что любите север, чего вы так против дождя..
— Не знаю кто тут любит север, а я теперь хочу обратно — к океанушу и портвейнушу.
Мы сидели, нахохлившись, и смотрели на бодрую метео-девушку в пыльном телевизоре. В какую бы сторону Испании она не махала руками — везде разливались небывалые дожди, плыли деревья и машины, летел град, ветки и крыши.
— Девочки, — сказала Женька с отчаянием, — я не могу больше так мерзнуть и мокнуть. Если мы выживем, доплывем до Сантьяго и потом решим пойти еще куда-нибудь, то обещайте — больше НИКАКОЙ ГАЛИСИИ, НИКАКИХ ДОЖДЕЙ!
Через полгода мы брели втроем под апрельским ливнем в Кантабрии. Дождевики не спасали, из сухого на мне были только трусы. Я повернулась к Женьке и спросила — ну как, не скучаешь сейчас по Галисии?
И человек, который уговорил нас идти в апреле камино норте (север! дожди! ветер! ледяной Бискайский залив! что может быть лучше!) ответил дрожащими синими губами — а разве к Сантьяго не должно потеплеть?
ПОЛЕЗНЫЕ ССЫЛКИ
Ну какие могут быть полезные ссылки про дождь.
Лучше послушайте песню.
Потому что в следующих выпусках вас ждет голод, бессонница, охота на испанских котиков, обнюхивание португальских бегунов и цитаты из муми-троллей.
** следующая глава, в которой нищастные пилигримы лишаются и недоедают
спонтанный психогеограф 
Комментарии запрещены.