она берет мою руку и проводит по кончикам пальцев, не касаясь ногтей.
— короткие, — говорит она, — как у хорошей девочки.
— или как у хирурга, — говорю я, выросшая в ординаторской хирургического отделения.
запах мыла, спирта и хлорки
запах хрустящих халатов из прачечной (кипячение, крахмал, утюг)
запах свежей наволочки, когда укладывают на кровать за занавеской
запах картошки, которую варят для смены, зашивающей кого-то в операционной
запах талька и нагретых автоклавов
берешь перчатку, окунаешь в бокс с тальком, выворачиваешь, надуваешь, откладываешь
берешь кусочек марли, складываешь по длинной стороне, по короткой, выворачиваешь в аккуратный пухлый треугольничек, откладываешь
когда закончишь — все отнесут на стерилизацию и можно будет идти играть у третьего корпуса
я выросла, но все еще самая красивая одежда — белая, самые красивые руки — без маникюра, красивые лица — под стерильными хирургическими масками
— а ты, ты сама какой врач? — спрашивает она.
— никакой, — говорю я честно, — никакой. я, знаешь ли, как боуи — никогда не знаю, чем займусь в следующем году.
— а я как фредди, — говорит она, — если уж на кого-то надо равняться.
— ты тоже музыкант?
— у меня тоже ВИЧ.
она выпускает мою руку и берет пластиковый стакан с колой — огромный, американский, полный льда и пузырей, и испарина со стакана капает на кроссовки (ослепительно белые, как свинцовые белила).
в нью-йорке 8 часов вечера и +33 по цельсию. удобней было бы изнывать тут от жары и влажности в коротких шортах и шлепках, но вокруг засилье белых кроссовок, белых джинсов, черно-белых кельвинкляйновских резинок и белых маек.
Дерек Джармен называл это квир-белым: “Сара кричит из сада: “А, так вот как геи узнают друг друга ночью!”… ослепительные футболки и боксеры, результат многодневных размышлений над самой деликатной программой в стиральной машине”.
если дома есть белый, значит, должна быть и перекись, говорила мама. перекись выводит пятна крови, поэтому дома должна быть перекись. потому, что кровь будет в любом случае, если ты жив.
фредди умер, пока я сидела в школе на скучной биологии. биология очень важна для будущих врачей, говорила мама, биологию нужно сдать на пять, чтобы поступить в мед. и я ходила к репетитору, пока фредди умирал.
однажды кто-то из школы устроил вечеринку с кучей новых кассет, привезенных из москвы старшим братом. рома жуков, группа сталкер, мальчишник и секс без перерыва (пояснение для тех, кому меньше сорока — это песня) — все самое лучшее, самое свежее, только у нас, кассетный магнитофон электроника и старые колонки на балконе.
среди кассет были “пинк флойд” и никому неизвестная английская группа “королева”. так я познакомилась с фредди, и весь мир перестал существовать.
любовь с первого звука, любовь к человеку, про которого не знаешь вообще ничего, но знаешь, что он родился специально, чтобы спеть тебе “mama, life had just begun// but now I’ve gone and thrown it all away”. а потом — “you’ve yet to have your finest hour”.
так фредди разбил мне сердце (умерев, умерев так невовремя), но сделал свободной.
его выбеленное лицо в “I’m going slightly mad”, мой белый халат для больничной практики, белая ватная борода деда мороза, и ослепительные мечты жить другой жизнью — такая была зима 1992 года.
с жарким американским летом 2015-го у нее только одно общее — радужный свет, который освещает все, что я люблю. свет борьбы и свободы, смерти и отчаяния, любви и потерь.
“я слышу голоса мертвых друзей// любовь это жизнь что длится вечно// мое сердце помнит вас” как писал Дерек Джармен. он тоже умер, но как это помешает мне любить его?
весь этот месяц я смотрю на коробку с браслетами и бусами моего первого прайда, весь этот месяц я вспоминаю бар с фотографиями харви милка и темные комнаты московских гей-клубов, я читаю “одинокий город” и пересматриваю концерт в Уэмбли. иногда мы выпиваем с друзьями, заканчивая неизменным тостом “россия будет свободной”, но сами не верим в него.
может никто больше не будет свободным так, как мы об этом мечтали, но пытаться стоит. иначе какой во всем этом смысл.
We all must plan our hopes together// Or we’ll have no more future at all// Time waits for nobody (F.M.)
26.06.2020, Москва
спонтанный психогеограф 
Комментарии запрещены.