мне понравилась дружеская идея подводить итоги этого странного года подробно и помесячно, и я надеюсь раскопать в этих итогах, дневниковых заметках, инстафоточках и скриншотах дружеских переписок много хорошего.
конечно, в 2020-м былая уверенность, что непременно доживешь до января и сядешь перечитывать дневник как раньше — под оливье и легкое похмелье, в белых хлопьях и теплом мерцании новогодних гирлянд — немного поистрепалась.
к будущему так много вопросов, а прошлое хотя бы точно было. с него и начнем.
ЯНВАРЬ_2020
перед новым годом у нас было громадье планов:
“дружочек приехал на предновогодний бранч и за просекко мы придумали дружеский тур «ПОБЕДИ В СЕБЕ САРАТОВ».
— у меня есть мечта, — говорит афи, — я хочу проехаться по городам поволжья и кранодарского края и ощутить себя сильнее того хтонического ужаса, который они во мне вызывают!
— начни с саратова, — говорю я, — а потом поедем в волгоград.
— но главное — никогда не попадать в краснодар, — говорит феденька и передергивается от воспоминаний.
короче
конец мая, саратов, волга, раки, комса, крекинг, поселок солнечный, выпускные на набережной, проспект и прачкина, квартала и водник, увек и пролетарка, химия и подшипник, танки и журавли, липки и 3 дачная”
спойлер: кто же знал, что в марте федор застрянет в карантинном краснодаре, а я вообще не попаду в саратов в 2020-м.
зато утром 1 января я, как и в прошлом году, пошла на ЗАБЕГ ОБЕЩАНИЙ (три обещания на бумажке и морозные пять километров по набережным).
и вот сейчас я проверила — два исполнились слово в слово, а третье — на 66% (и еще есть призрачный шанс догнать остальные тридцать четыре).
еще в январе я рванула в Питер слушать стихи, делать татуировку, пить сидр “святой домкрат”, разговаривать с девочками и смотреть выставку Дейнеки и Самохвалова. ну и Эрмитаж, Русский музей и бесконечный кофе с сырниками, и бесконечные книжные.
“на самолет успела, зато сломала дверь в хостеле.
потом успела к девочкам на стихи, а потом мы: взорвали дамбу, уничтожили енотов, сожгли сибирь, вызвали пуританок-каякерш переплыть к нам из амстердама, построили постапокалиптические теплицы с травой и огурцами, развели бизонов, переселились в академгородок, вернулись, снова развернули свою секту на торфяных болотах, создали маленький культ, ввели новую валюту — черепа енотов. потом долго выбирали предпочитаемую смерть (я уговаривала перейти на сторону утопления, напирая на рефлекс млекопитающих и фридайверскую практику, но Наташечка сопротивлялась).
а все началось с моей попытки завести легкий барный питерский смолтолк, начав с «девочки, а как у вас с подготовкой к зомби-апокалипсису?»
помимо этого, в процессе ежедневного бархоппинга, обсудили географию (тува? тула? это где-то за чебоксарами?), контур реактора (снова), смерть (всегда), барсетки, оргазмы (стоя на светофоре), “машину плАча” (а ты такая маме говоришь — зачем мне кабинет в 21 веке! в 21 веке терапевт должен быть не с кабинетом, а на колесах) и много того, что никто не записывал, а теперь и не вспомнить.
еще учила девочек класть в карман лаврушечку и эмалированное ведро, если поехал в саратове на острова раков ловить. потому что остальные все равно привезут водку и пиво, а как раков без ведра и лаврушечки сваришь? а никак! («чем лаврушечка в заднем кармане лучше презерватива? лаврушечка не портится, не подводит и ее не стыдно вынимать при маме»)
***
потом я вернулась в москву, и мы пошли на прогон “петровых в гриппе”:
“среди гриппозного марева, похмелья, снега, людей, библиотеки, укутывания, разговоров, «горы-лавины-костерок» и прочего — есть две константы: троллейбус и петров.
троллейбус ровно такой, на котором я ездила все детство с конечной остановки. конечная остановка «Подстанция», троллейбус номер 4, немецкие двухэтажки, белье во дворах, долгая дорога до улицы чернышевского, сиденья выпуклые, пружинистые, из толстого коричневого блестящего кожзама.
а петрова здесь играет человек, чей дед конструировал эти троллейбусы, и на чьей могиле (деда) выбит троллейбус.
в котором все мы до сих пор едем”
остальной январь проходил очень тихо и уютно, хотя не без странностей.
“утром обнаружила на кухне странную маленькую палочку с маленьким торчащим гвоздем посередине.
— а, это… — говорит федор светским голосом, — ну, ЭТО появилось само на полу кухни посреди ночи. ну то есть я наткнулся на это. нет, у меня нет ни малейшей идеи — что это и откуда отломалось… и не знаю — зачем ты пятый раз смотришь на потолок, если он у нас белый, ровный и без признаков балок.
— а если бы мы жили в шале, то этой палке нашлось бы объяснение, — говорю я, ползая под стульями, столом и креслом, чтобы приложить палочку ко всему деревянному (безуспешно).
— но мы не живем в шале, — говорит феденька.
— но если бы жили! — не сдаюсь я.
— это очень маленькая палочка! — говорит ф., отвлекаясь на кофе (он уже обдумывал ночью тайну палки с гвоздем целых 10 секунд, так что не понимает — зачем тратить на это еще и время завтрака).
— возможно, мы просто живем в ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКОМ ШАЛЕ!
— воображаемом! — говорит ф. и больше не думает о палке.
а мы с йоптой думаем.
ответа пока нет.
шале — тоже”
еще я написала за январь целых две главы “азбуки камино” и большой текст про косметику для атопиков, вернее, как жить почти без косметики, если у тебя аллергия даже на гипоаллергенный крем.
все тексты писала под ASMR со звуком шагов по еловому лесу, и это очень помогало (нет, не писать, а приятно залипать на шур-шур-хрусть).
***
а вообще январь был таким месяцем, что лучше всего о нем говорит второянварская запись:
“ходим по мамм (очередей нет! толп нет! туалет свободен и чист! вход бесплатный для выживших).
выходим с выставки, обсуждаем «энергию ошибки», и я говорю:
— круто, что там есть «а ултима туле оказалась комом»
— что? — со странным лицом переспрашивает а.
— комом! — говорю я погромче
— чем?!
— комом! комкать! комочек! ултима туле! комом!
— господи, ДА О ЧЕМ ТЫ ВООБЩЕ?!
и тут я показываю на фотографию с этой новостью.
можно сделать это девизом года”
вот, уже тогда все было комли-мямли, как говорит моя мама, но мы еще не знали.
ФЕВРАЛЬ_2020
о феврале лучше всего говорит тот факт, что в инстаграме за весь месяц не было ни одной фотографии.
ни одной.
хотя месяц начинался очень воодушевляющее:
- нашла групповые занятия английским, которые мне понравились так, что я начала делать домашку
- научилась не ставить больше цель “выучить английский” и перестала потеть от ужаса на уроках (отъебись от себя — избавься от потных ладошек)
- наладила сбитый январем режим и немножко начала высыпаться
- победила отчаяние от того, что группа тревожных котиков, набранная для диплома, доползла до финиша только в половинном составе (зато кто-то дополз до психиатра и хирурга по моей рекомендации, а это важнее)
- много читала дерека джармена за завтраком и много читала про дерека (не только оливию лэнг, но и например, https://katab.asia/2016/01/31/way-to-blue/)
- написала очень нехарактерный для себя текст, весь пропитанный счастьем и мимими (в тексте никто не умер, а даже и наоборот — пока я его писала, родился новый хорошенький младенчик): https://takiedela.ru/2020/02/schastlivye-do-neprilichiya/
- залипала в онлайн-конференции по эмбодименту, просто смотрела все подряд и “думала про то, как прямо на глазах меняется не только подход к телу, но и лексика всех, кто это тело наблюдает, тренирует, лечит, правит, учит. вот уже и на кроссфите начали говорить про осознанность// вот на танцах упомянули про гибкое сознание// а вот в качалке обсуждают как джо роган подсел на йогу. ужасно интересно такое замечать”
- еще много думала про кокошку “был период, когда кокошка и шиле так тесно сплелись для меня в венских музеях, что в какой-то момент я никак не могла поверить, что буйный оскар дожил до 94 лет и умер уже при моей жизни. для меня они как-то оба (с шиле) сгинули между испанкой и ревущими двадцатыми. и только альма малер пережила всех со своими кудрями, драгоценностями и романами. невозможно уложить в голове, что художник типа кокошки может жить, жить и жить почти сто лет и умереть в швейцарии”
получила на очередной винной вечеринке прозвище ТОНИ от друзей-ехидн, потому что так долго проповедовала и коучила, размахивая бокалом, что они вспомнили тони роббинса, мать его.
тогда у меня еще не было отдельного канала для нытья про зож, йоготерапию и диетическое мышление, поэтому я все сливала в телеграм или в дружеские уши.
“вверну пару слов про разнообразие (когда вторую неделю все горит и каждый день новый дедлайн, очень тянет писать в канал, буквально в каждом автобусе. прямо сразу хочется высказаться по любому вопросу, лишь бы ноут не открывать).
так вот про разнообразие.
я буквально каждую неделю советую кому-нибудь найти свой спорт, который человек сможет полюбить, хотя бы на некоторое время.
без любви сложновато встроить тренировки в жизнь взрослых людей, которые и так нормально живут (разве что все болит ежедневно и врач вечно повышает дозу таблеточек).
от меня обычно ждут, что человек, интересующийся йоготерапией и реабилитацией, будет непременно навяливать йогу, но я делаю это крайне редко. как и редко советую плавание.
между прочим, довольно частая рекомендация у неврологов. да что там, мне куча врачей в свое время говорили «ну вы дополнительно к лечению на йогу походите, поплавайте, танцы может какие».
так вот это — не совет, а отмазка.
на какую йогу пойти, доктор? на инь или аштангу? что выбрать — в гамаках или горячую, критическое выравнивание или кундалини? что значит «да все равно на какую», доктор? да между некоторыми разница — как между кроссфитом и сном под нейролептиками!
а как плавать посоветуете? на выносливость или интервалочки бахать? а на каком пульсе? а можно мне кролем, если у меня травма ротаторной манжетки? а могу я нырять, если у меня 5 отитов в год? а что лучше при болях в пояснице — кроль или брасс? а если я плаваю, но голову не опускаю — это считается?
ну что же вы молчите, доктор?”
в феврале же много волновалась по поводу взятых билетов в красную поляну. восемь лет не вставала на сноуборд после падения, восемь.
достала свои старые бордические шмотки и поняла, что вряд ли смогу встать и кататься. страх снова вылететь с трассы слишком сильный, чтобы я вдруг просто так его задвинула и поехала.
ладно, подумала я, прилетим — там будет видно. может быть я еще заболею и никуда не полечу.
конечно, я немедленно заболела и неделю спала в обнимку с небулайзером. в феврале потеря обоняния, удушье и температура 39 больше недели еще никого не пугали. и я выкарабкивалась как привыкла: пранаямы, бульон, ингаляторы, небулайзер, голод, горчичники, парацетамол, отдельная спальня.
к концу февраля пульмонолог сказал — жить будете, но вот вам бы прямо сейчас на море или в горы… правда, какая-то хрень с этим вирусом новым, вряд ли уже куда попадете сейчас.. а, красная поляна? конечно, надо ехать, чего тут думать.
и я снова достала свои желтые штаны.
но были и плюсы — пока была дома, много играла с кошечкой и всячески отговаривала ее умирать. кто же знал, что это была репетиция предстоящего карантина.
“кошечке йопте 15 лет, что для сфинкса довольно много. в человеческом измерении она — дряхлая столетняя старушка, забывает кучу вещей, ведет себя как айрис мердок на пляже (кто здесь?! а, это же я! ой, что это? море? а, нет, чашка с водой), иногда писает мимо лотка, задумавшись, и потеряла половину мышечной массы. но мы не сдаемся, не позволяем ей только спать и пукать, делаем злую руку, заставляем ее тянуться за едой и прыгать вверх, даже когда кошечка делает лицо «лучше б я УМИРЛА ВЧЕРА».
а финальным аккордом февраля стало вот это:
“год назад я отобрала планшет у федора (на одну поездочку буквально, а дальше планшет сам прирос к рукам, честное слово сам!)
и я, хоть сразу везде и перелогинилась, но не стала удалять ничего из его приложений («завтра же тебе его верну, зачем удалять, он твой, твой!”)
потом что-то окончательно перепуталось в наших идентификациях, эпплсторах и в жизни — и теперь в общих приложениях иногда полный мэшап.
то maps.me удалит все мои метки и восстановит старую феденькину версию, как будто я не ходила два камино// то в телеграм начнут пачками приходить оповещения о регистрации странных контактов из телефонной книги (не моей, в моей нет осветителей и художников-постановщиков)// то книги не те, то файлы не туда.
и вроде бы уже научилась удалять, сворачивать и возвращать старые версии, не глядя.
но вот утром планшет тренькнул, и я увидела сообщение, что контакт «ПАПА» зарегистрировался в телеграме.
через несколько секунд, конечно, понимаешь, что вряд ли это старый папин номер спустя пять лет решил зайти в телеграм. что это, скорей всего, не мой папа, не из моего списка контактов. что вообще-то можно позвонить в псков феденьке и веселым голосом спросить — ты что, прямо сейчас родителей в телеграме регистрируешь?
но первые несколько секунд просто смотришь на сообщение и веришь — это твой отец зашел в телеграм, точно твой, а чей же еще.
и испытываешь дикую радость от того, что он снова жив и можно ему написать прямо сейчас.
а потом вспоминаешь — нет, нельзя.
и всегда будет нельзя.
а можно только съездить на кладбище и там очень глупо и неловко бормотать «ну у нас вроде все норм.. а ты там как?»
какой-то такой был февраль
МАРТ_2020
“вот мы и снова дожили до сносной температуры”(с)
“01.03.20
позавчера выползла на кухню с температурой в поисках курицы для целебного бульона, а дома ничего такого. ни курицы, ни имбиря, ни сельдерея, ни вустерширского соуса. непонятно как лечиться без бульона и имбиря, прохрипела я, и достала пакетик сублимированного куриного супа.
— эээ.. — осторожно сказал феденька, — откуда у нас растворимый суп?
— я всегда готовлюсь к худшему..
— и когда оно наступит?
— да прямо сейчас!”
но к 8-му марта я окончательно выздоровела (напомню — про ковид мы в марте все ещё знали почти ничего), надела желтые штаны, и мы улетели в красную поляну.
в поляне я была в первый раз и сразу прекрасно: внизу — зелено, тепло, ходишь в майке, пьешь кофе в гамаке, на 2400 — лежишь лицом в снег в панической атаке или отползаешь от обрыва, всхлипывая в сноуборд. а посередине — как чистилище — просекошная, куда я спускалась последняя, когда девочки уже все допивали, докуривали и практически засыпали на припекающем закатном солнце.
в моей пинтерестной папке «dreams_2020” были собраны волны, серферские доски, обгоревшие лица и коктейли на пляже. так вот в моем телефоне всё начало марта заполнено нашими обгоревшими лицами на фоне досок из “surf-coffee”, шуршащей галькой, и вином на снегу.
в красную поляну нас заманила маша, присылая в беспросветную московскую зиму завтраки сноубордистов и виды с терассы.
с террасы были видны горы, а с машиного стула — деревенский жирненький творог, сметана со стоящей в ней ложкой, желтые яйца и дымящийся божественный ОЛАДЬ.
вот против оладя на фоне гор и снега никто из нас и не устоял, хотя одна сказала “ну не знаю как я со своей спиной буду кататься”, другая — “а чего лыжные ботинки такие тяжелые?”, а третью тошнит уже на 1500 метрах.
но маша не испугалась и сказала — да берите уже билеты! номера забронированы, снег лежит, а оладь сам себя не съест.
так что мы катались, пили, ели, разговаривали, снова катались — и так всю неделю. и было это лучшее начало всероссийского карантина. дверца захлопнулась, когда мы вернулись в москву, но мы проскочили в последнюю щелочку.
а еще я успела первый раз в жизни сходить в аквапарк и первый раз покататься на водных горках. там тоже было довольно страшно, поэтому я каталась и каталась, пока не выбилась из сил.
фраза «как страшно, пошли еще» — описывает весь мой март целиком.
и мои побеги от карантинных патрулей, и вылазки с велосипедом в 5 утра, и перелезание через забор парка, и катание по закрытым набережным.
не случайно именно в марте друг-юкосик подарил нам новый слоган на весну: ЦЕНИ СВОЮ ЕБАНУТОСТЬ
“14.03.20
сели с вином у камина, выяснили — кто кем будет в альтернативных жизнях:
— вот я нарожаю детей и поселюсь здесь по-соседству..
— а у меня будет виноградник в тоскане! и собаки, и лошади!
— ладно, тогда детей отправлю в италию, пусть тусят с твоими собаками.
— а я буду конюховым!
— ты, федор, тоже заезжай в тоскану, чего туда-сюда по океанам шататься..
— а я — ученый! я всегда хотела быть ученым!
— а сейчас ты кем работаешь, кстати?
— … долго объяснять, лучше запомните меня ученым”
перед тем, как нас в конце марта закрыли по домам, я все-таки успела постричься, навестить липу Немезиду и послушать лекцию про 14 век: чума, венецианский карантин на 40 дней, отличие легочной чумы от бубонной (от первой умирали за сутки, от второй можно было выздороветь) и прочие захватывающие факты.
например, священники умирали быстрей врачей, пч врачи отказывались идти к больным, а священники не могли не пойти. так их и косило сотнями, пока папа не издал указ, что заболевшим чумой грехи отпускаются автоматически, так что не ждите священника, ребята, умирайте спокойно.
еще в марте вспоминали, как в декабре феденька очень нервно работал с китайцами на большом проекте и мечтал, что потом долго еще не увидит ни одного китайца.
— и я! — немедленно сказала волункова, которая от души ненавидит китайский способ познавания живой природы (убить и съесть//поймать и мучать). — и я не хочу их видеть, пока не прекратят откачивать желчь из живых медведей!
— а вот ничего против китайцев не имею,— сказала юкосик (в то время, пока все чокались риохой за то, чтобы китайцы отпустили медведей и сидели дома), — я просто хочу, чтобы в принципе людей было меньше везде.
ну что же. в марте между юкосиком и морем уже не было ни одного еврея, на нашем газоне с медведями (я живу напротив цирка, и медвежат здесь иногда выгуливали на газонах) — ни одного китайца, а в красивых итальянских городах, по которым мы должны были идти всю весну — ни одного человека на улицах.
волшебный тогда был вечер. и почему мы не пожелали миллион долларов после вычета налогов.
еще примечательно, что почти все фото в мартовском инстаграме — это кошечка йопта. которая как раз очень взбодрилась, когда я вернулась и застряла дома.
а в это время федор сидел в краснодаре, где их группа пыталась: закончить съемки, успеть улететь в москву, не заболеть, не спиться, найти еду в закрытых ресторанах (все это — одновременно).
“22.03. 20
федор шлет мне горячие краснодарские приветы и хорошие новости: в гостинице установили тепловизор и все проживающие теперь знают — какая у них температура.
примерно 20-25 градусов по цельсию, вот какая.
ого, немного похоже на зомбиленд, пишу я.
не переживай, завтра будут учения и всех будут эвакуировать из гостиницы после завтрака, пишет этот бодрый краснодарец, так что может еще и поднимется до 36-ти!
а ты знаешь, что потеря обоняния — один из признаков короновируса? — пишу я, потому что не могу оставить феденьку без свежих непроверенных новостей. ну-ка ответь мне — чем пахнет краснодар? — нежно спрашиваю я (предполагаемые ответы: весной, цветением, свежей травой, шашлыками).
САНИТАЙЗЕРОМ, неприветливо печатает иссушенными руками федор, И РАЗЛИТЫМ В НОМЕРЕ ВИНОМ”
а тем временем мама в саратове…
“25.03.20
— ой, — говорит мама и замирает в телефоне, — а ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ, что я не дома?
— у меня секретные дочерние технологии! — говорю я, вспомнив главную страшилку моего детства «мама всегда знает, что ты делаешь — у нее секретные технологии».
— ну я пошла на работу, где никого нет, и сижу тут! — говорит мама звонким голосом счастливого человека. — а еще принесла с собой отварной язык и ем его! что скажешь? (товарищ собянин, могла бы добавить мама).
— скажу, что завидую тебе страшно, — говорю я правду.
— ну давай тогда рассказывай что там пишут про мир, а я пока поем, — говорит мама, и я рассказываю.
я читаю ей последние новости, рассказываю как феденька в краснодаре выпил водки для дезинфекции (так надо было спирт! — кричит мама. — да я так ему и сказала! — кричу я).
мама хохочет, комментирует невпопад, доедает язык, шуршит документами.
— а все-таки хорошо, — говорит мама, — хорошо, что до весны дожили. такое здоровье, что каждую весну думаешь теперь — ну, дожили. и прямо радуешься, что ноги ходят и сердце работает. и весна такая хорошая в этом году, теплая… а если я умру, то ты дом задешево не продавай, там веранда новая! продавай задорого, — говорит мама, радостно хрустя огурцом в микрофон”
за март я посмотрела половину сезонов «она написала убийство», немного мешая с коломбо, отцом брауном, инспектором морсом и двумя фильмами про пенсионеров: пчелы шерлока холмса и прогулка по лесам.
на моих глазах пенсионеры-детективы ежедневно побеждали смерть, альцгеймер и стриминговые сервисы.
но я все равно ощущала себя Лушей Ложкиной. слезки кап-кап-кап, всем ребятам жалко Лушу(с)
потому что время в карантине стало такое — лушинское, растерянное, хер поймешь куда бежать, замер с колготками на краю ванны и сидишь, смотришь на воду и пуаро.
“26.03.20
мне кажется, что теперь половина постов будет начинаться «звонит мама…»
так вот звонит мама и говорит — а ты помнишь, что дядя володя умер?
да как не помнить, говорю, вы же несколько недель обсуждали как его прах развеивать (то ли с кораблика по волге, пробираясь среди льдин, то ли на холмах кумысной поляны). а перед этим еще организовывали сожжение то ли в волгограде, то ли в самаре (пч в саратове нет крематория, а дядя володя строго наказал его жечь синим пламенем!)
так вот, говорит мама, а сейчас дядя юра умер, завтра похороны, но ты не волнуйся, с его прахом такого не будет. ты извини, говорит мама, но он мой последний брат, я на похороны пойду, даже если бомбежка. но там придет мало народу, не волнуйся, ведь все ж и так померли, поэтому придут дети да мы с капкой (это еще живая мамина сестра). ну может будет человек двадцать, не больше. на большее поминального зала не хватит! и я всем выдам по маске и санитайзеру и запрещу плакать и лицо трогать, говорит мама оживленно.
мама уже несколько дней без работы, и ей ужасно не хватает возможности что-нибудь организовать. так что похороны с ароматом санитайзера и запретом слезы по лицу размазывать — тоже хорошо”
“29.03.20
ура! федора выпустили в москву! (прилетел пыльный, помятый и с двухнедельным недосыпом)
— а по чему ты больше всего скучал в краснодарском крае?
— по всему! и как же я заебался спать в мариотте, ты не поверишь. а еще забыл тебе рассказать…
… сказал феденька и заснул прямо на середине фразы”
“30.03.20
договариваемся с девочками, что в апреле сядем на велики и встретимся в измайловском парке.
— ведь нас же выпустят в конце апреля, правда?
— ну конечно, выпустят, не будут же держать всю весну взаперти! мы еще и в италию успеем улететь на майские.
так вот мы где-нибудь точно встретимся, и тогда будем жарить сосиски и пить водку, — пишу я.
а мне как раз дезинфицирующей жидкости отлили в салоне, — говорит женька.
а я на велостанке каждый день тренируюсь, — пишет юкосик, — ну как тренируюсь… пока только шатаюсь и немножко вою.
а я вообще в хайфе, как я встречусь-то ? — думает динка.
водка всех уравняет, думает апрель”
АПРЕЛЬ_2020
итак, апрельский карантин накрыл нас с головой, а мы к такому не привыкли.
зато пессоа в “морской оде” как знал, как знал:
“если сейчас подойти к тем самым окнам/ к тем окнам не подойдешь/
то время прошло пароходным дымом в открытом море…”
тяготы непрерывного совместного проживания сильней всего почувствовала старушка йопта, прямо в первую неделю.
“02.04.20
я думала, что рассказы про недовольных кошечек, которым люди похерили будничный режим спокойного валяния и тишины — небольшое преувеличение.
но нет, йопта тоже вдруг стала нервной. недовольно кричит, когда ее будят звуки гитары, кричит, когда громко хохочешь в зуме, огрызается, когда просто идешь мимо.
иногда выползает из покрывального гнезда и смотрит на нас как на говно. и еще запрещает ходить мимо солнечных пятен, где раньше она валялась без страха быть затоптанной.
больше не пытается спать с нами как раньше, а недовольно храпит в самом дальнем углу квартиры.
утром я заглянула в туалет, где кошечка медитативно разбрасывала наполнитель. так она подняла на меня тяжелый взгляд и (на моё «доброе утро, скотинушка») отчетливо захрипела — УЙДИИИИ!
крепись, йопта, только неделя прошла”
посмотрев на кошечку, тоже испугались, что сойдем с ума и пошли смотреть чем обустроить квартиру. вместо нового кресла предсказуемо купили плейстейшн, много зеленого горошка, запасы розовой краски для волос и сразу успокоились.
отдышались, завели зум, заказали винные бокалы (федор), установили приложения с йогой (я) и пошли налаживать чатики и алко-зумы с друзьями.
«пишу в один чатик — «завернусь в карантин..»
и через секунду отвечают — «… как в ватин?»
и — «завернусь в карантин и сдохну?»
и — «завернусь в карантин, избегая рутин?»
ни слова в простоте нельзя сказать с этими людьми»
я между чатиками читала хорошие книжки про смерть и безысходность, слушала лекции про буддизм, а феденька по восемь часов терзал гитару и убивал руками ассасина.
когда уставали читать и играть, то смотрели дурацкое кино (рекомендация отсюда):
«Собственно, если среди вас есть фанаты неонового маэстро, то можете приобщиться к его интересам, посмотрев «Scorpio Rising» целиком. По сути — это арт-фешн-документалка, которых сейчас полно на vimeo, но только снятая в шестидесятых. Там и лайфстайл элементы имеются, и ассоциативный монтаж, и кино-вставки (которые в современности заменили стоковыми видео), и вылизанные постановочные и грязные документальные кадры. В финале фильма дико ощущается влияние на Рефна: кадры с религиозными символами сменяются кадрами начала гейской оргии, а потом и вовсе кадрами с нацистами и свестикой в перемешку с черепами и оружием. Подобный коктейль Рефн использовал в своем недавнем «Too Old To Die Young». https://youtu.be/GDuu-m0-IjQ»
первые алкозумы с друзьями пытались вести себя прилично, но быстро успокоились и стали тупить как обычно:
«ладно, беру назад свои слова, что от зума уже подташнивает. этот самый зум позволил выпить с друзьями, поговорить (перебивая друг друга), надавать советов, курить в спальне, есть сыр руками из упаковки и пошутить дурацкие шутки (которые все равно не слышно из-за прерывистой связи). слава интернету и испанским виноделам»
сидеть дома было невыносимо, поэтому я снова начала выгуливать воображаемую собаку в сквере:
«вышла с утра в аптеку, перед аптекой очередь аж до угла дома (1,5 метра дистанции, заходи по одному). заняла очередь на углу и пробежалась по скверу. бегать и гулять запрещено, но зато собачники ходят толпами.
навстречу мне попались два таких же бегуна с видом «конечно, я выгуливаю собаку, просто она у меня очень быстрая».
один бежал с недовольным расселом, который упирался и лаял.
второй наворачивал круги по скверу с поводком, а собака скакала по кустам, не обращая внимания на хозяина.
тут я и вспомнила свои летние прогулки, когда берешь поводок, термос с чаем и идешь по скверу, периодически покрикивая в кусты — Андрюха! ко мне!
но из кустов никто не выбегает, потому что никакого Андрюхи там нет. и это даже хорошо, потому что воображаемой собаке не нужно мыть лапы после прогулки.
зачем я гуляла с воображаемой собакой еще до карантина и почему назвала ее Андрюхой — объяснять долго (где-то в позапрошлогоднем телеграме это есть).
но приятно думать, что хоть в чем-то опередила время»
через две недели нам страшно захотелось рукодельничать.
лобзика и паяльника у нас тогда еще не было, поэтому федор начал переделывать гитару и менять звукосниматели и струны чуть ли не каждый день, а я взяла и вырезала йопте новый домик из икеевской коробки (с подушкой и грелкой).
“— смотри-смотри, как кошечка припала к грелке, она явно любит ее больше нас… йопта, скажи мне спасибо за дом.
— за дом из икеевской коробки?
— из нарядной икеевской коробки за 139 рублей! и еще грелку купила ей новую за 150. мы обеспечиваем кошечке суперроскошную жизнь, между прочим»
кошечка всю ночь проспала в теплой коробке, вышла очень довольная, но потом увидела нас и вспомнила про карантин. и уныло закричала прямо мне в лицо.
а потом побежала на балкон — трагически замерзать насмерть.
но на балконе сидел голубь, которого кошечка боится.
поэтому она снова закричала и вернулась домой, где и просидела весь апрель с лицом «гроб, гроб, похороны, смерть» и даже упаковки от йогурта перестала вылизывать”
еще в апреле я каждый день засыпала под зимний поезд
и продолжала писать азбуку камино
и воевала с воронами за балкон
и провела апрель под девизом «снова не поехала в саратов»
«достижения сегодняшнего дня:
+ дважды вынесла мусор (один раз — пробежав 3 рассветных км мимо спящих патрулей)
+ не стала разбирать кухню, сдержалась (но помыла микроволновку)
+ узнала, что отец Блаватской был губернатором саратовской области (привет всем, кто снова не едет в саратов)
+ все еще не сдаюсь и уговариваю федора, что 20 минут с табата-таймером гораздо интересней курения на солнечном балконе
+ видела невероятное количество птиц во дворе и сквере, но опознаю пока только скворцов и трясогузок (но и это неточно)»
+ купила 4 курса лекций (если в день по лекции, то на два месяца как раз хватит)
дослушала лекцию про оккультизм 19-20 века. не спрашивайте — зачем, у меня нет ответа. но во время лекции все время думала как интересно жили люди (не хорошо, а — интересно, тут важно не путать).
люди той эпохи с удовольствием вкладывались деньгами, временем, любопытством и прочими силами во все, что развивалось, прибывало, вспыхивало, мерцало и куда-то неслось.
электричество? давайте сюда. панамский канал? мне тыщу облигаций! спиритические сеансы? да это тот же телеграф, только с мертвыми, двигайте стол, рассаживайтесь. фотография? отлично, давайте снимать мертвых солдат, фей и замки.
илон маск бы им понравился»
в это время наступила середина апреля, близился мой день рождения и я не вспомню даже, когда в москве было такое небо и такие жемчужные, сияющие, подсвеченные изнутри облака.
я каждый день повторяла апрельского мандельштама:
Я должен жить, хотя я дважды умер,
А город от воды ополоумел:
Как он хорош, как весел, как скуласт,
Как на лемех приятен жирный пласт,
Как степь лежит в апрельском провороте,
А небо, небо — твой Буонаротти…
но кроме мандельштама были и другие новости.
“13.04.20
прочитала, что дэвид линч в карантине собирает маленькие лампы.
сразу много вопросов.
какой дизайн? почему маленькие? у него проблемы с площадью? куда он их потом будет девать? дает ли им имена? и главное — как он успевает дважды в день медитировать, если все время собирает?
я вот только с вороной и деточкой успела поговорить — и день уже прошел.
— кстати, мне отец прислал родословную всего рода, — пишет деточка. — но самое интересное, что меня в ней нет! а так-то подробная родословная за весь 20 и 21 век между прочим. но меня нет! отец на мои шутки пока не отвечает, жду”
“15.04.20 в апреле твердо решила быть как космонавт и не обращать внимание на разные вещи, захватывающие домашнюю территорию (например, уже три гитары и много педалей для них, реально много).
вот майор том не стал бы устраивать истерику, а принял бы свои protein pills и сказал — смотрите, какая голубая земля, какой черный космос, какая маленькая капсула… ах, да, и скажите моей жене, что я люблю ее, хотя она все время разбрасывает мои рубашки, но с этим пусть уже разбираются сми.
еще заказала куличи на пятницу. я не ем куличи и федор не ест куличи (мы вроде пока еще атеисты). но всем людям в изоляции нужен праздничный ужин, так говорят космонавты. поэтому мы будем есть куличи и в пятницу, и в воскресенье. и смотреть сначала солярис, а потом дурацкие британские шоу.
“Ко дню космонавтики собрали советы космонавтов о том, как правильно организовать жизнь в изоляции
Очень важно с нетерпением ждать угощения в выходные. В течение недели мы выбирали из контейнера еду, которую члены экипажа любили больше всего, и откладывали для пятничного или субботнего ужина, чтобы с огромным аппетитом съесть это все.
Томас Райтер, 350 дней в космосе
Если вы живете и работаете в одном помещении, работа захватит все, стоит только дать слабину. В космосе я тщательно контролировал себя, потому что знал — я тут надолго. Тратьте время на веселье: мы с экипажем смотрели фильмы и устраивали марафон по «Игре престолов». Дважды!
Скотт Келли, 520 дней в космосе
Толя мне говорит: «Сколько можно, Валентин, ловить твои вещи?» Мои вещи — это секстант, фотоаппарат, кинокамера. Я говорю: «Толя, если мы через неделю полета начнем друг с другом считаться, что мое, а что твое, то это к хорошему не приведет». Вижу — обиделся.
Валентин Лебедев, 219 дней в космосе”
потом все-таки наступил мой день рождения, и мы пошли торжественно гулять вокруг мусорки.
«вышли на улицу, включили дроздам во дворе запись на телефоне и наблюдали как вокруг нас собирается нервно гудящее кольцо птиц. потом пошли разговаривать с воронами, которые подчинили себе детскую площадку и заправляют там с уверенностью гопоты. карантинный бердвотчинг оч успокаивает, особенно, когда купил по дороге 6 бутылок и звякаешь ими в гаражах»
“как я встретила свои сорок пять? ну, цыпленок обуглился, ноут раскалился, а зум отменил лимит в 40 минут в честь дня рождения. и поэтому мы пили, гадали на инстаграме безрукова, рассказывали всякие интимности, смотрели на закатную барселону, обсуждали писательский ступор, сидели в трусах на голове (денрожденная традиция имени меня) и делились очень волнующими новостями. слава друзьям, интернету, чатикам и моему невероятному везению на людей (чтобы не плакать от умиления, я выпила две бутылки, но это не помогло, конечно)”
ну и звонила мама, которая переживает карантин гораздо более деятельно, чем мы.
“— я, — говорит мама, — живу теперь как ты, одним днем! ничего не откладываю, ничего не планирую, ничего не упускаю.
смотрю — огурцы хорошие привезли или там рассада какая. иду мимо сначала, ну мне же ничего не надо, думаю.
а потом вспоминаю как ты всегда говоришь: «если я сегодня откажусь, завтра этого не будет, мам! это завтра, может быть, вообще не наступит».
и я сразу такая — ну Галь, ну ты чего ждешь-то! и говорю — дайте мне огурцов побольше…
— да я так только про работу и путешествия рассказывала… — говорю я, до сих пор не привыкшая к беспощадному семейному сторителлингу.
— ну а я про огурцы, — говорит мама”
потом наступил конец апреля и я завела второй телеграм-канал, про спорт, боль, страдания и прочие радости хронических больных
“ вот у меня отменились два заплыва, к которым я готовилась всю зиму. два моих ПЕРВЫХ ЗАПЛЫВА (на открытой воде! в италии и копенганене!)
это все довольно сильно бьет по мотивации заниматься, если честно. ну на самом первом любительском уровне точно.
потому что начинаешь тренировки с нуля как слепой крот — толстый, слепенький, неповоротливый. пыхтишь и гребешь лапами хер знает куда. глаза ест хлорка, ласты натирают, ногти слоятся. даже во сне слышишь крики ЛОКОТЬ ВЫШЕ! ГРЕБОК СИЛЬНЕЕ!
но внутри себя, конечно, представляешь фелпса или хотя бы дельфина.
через 3 месяца ловишь себя на вопросе тренеру про скорость. скорость!
иди что ли пересмотри мультик «как крот ласты нашел», производства kratky film praha.
через полгода внезапно оплачен плавательный лагерь на Орте и заплыв по каналам Копенгагена и готов режим тренировок на всю весну и лето.
кротик на глазах превращается в дюймовочку и вроде бы медленно гребет навстречу итальянским рассветам.
а через 7 месяцев нищастный кротик сидит в карантине со всем миром и рыдает над каждым письмом «мы сохраняем вашу регистрацию на заплыве, перенесенном на 2021 год».
кротик как будто снова толстый, слепой и неуклюжий землерой, у которого отняли сразу всё.
хотя тренировочный дневник напоминает, что вообще-то основной целью 2020-го (в плавании) было прицельно заняться ОФП, растяжкой и дыханием, чтобы не умереть после двух км на заплыве.
ну ладно
кротик утирает слезы огромными лапами и идет дышать”
а когда я не смотрела “чисто английские убийства” или не читала старые детективы типа “возвращения в оксфорд” дороти сэйерс, когда не залипала в испанском Hierro (убийство на Канарах, закатный песок, море, у всех развеваются волосы и мрачный океан заглушает допросы), то оплакивала наш прекрасный итальянский поход.
25-го апреля ко мне в Рим должна была прилететь Динка.
она прилетела бы прямо из израиля, и мы пошли бы пить к пантеону и далее везде.
а потом бы договорились встретиться утром у автобуса в Лукку, чтобы мчать туда за паспортами паломников.
у меня в автобусе было бы место 1Д, а с собой — термос с чаем и апельсины. и свежая чиабатта, и бумажный сверток с прозрачной прошутто, и немного сыра, помидорок и артишоков в масле.
а еще мы бы пили с Динкой кофе перед автобусом, шутили дурацкие шутки и волнительно писали бы Женьке и Юкосику — ну как вы, ну что? в аэропорту уже? ну летите давайте! рюкзаки не потеряйте! ждем вас в Лукке.
а потом бы мы мчали на автобусе (места 1Д и 1С) к тосканским холмам, которые я не видела два года.
а Динку я не видела вообще две тысячи лет.
но вместо Динки 25 апреля я вижу только поликлинику на новослободской и кошерный магазин на пустой улице — он единственный открыт и работает как ни в чем не бывало.
и там для меня есть кофе и теплая хала.
— ну и как вам, — спрашиваю на кассе “Пардеса”, — первый месяц самоизоляции?
— да пока все равно получше, чем 40 лет по пустыне, — говорит мне чувак с халой, а другой наливает пенку на латте такой горочкой, что приходится делать первый глоток, наклоняясь к стакану, пока на улице разливается наша украденная весна.
МАЙ
— почему надо обязательно мазать масло под икру? ведь икра и так жирная..
— это для легких
— что?
— для легких стараюсь, не для себя. знаешь, что любят легкие? ЖИР! а знаешь, что любят бронхи? ЕЩЕ БОЛЬШЕ ЖИРА!
— ладно, я понял, не кричи, давай сюда масло.
— возможно, прямо сейчас мы спасаемся от короновируса гораздо эффективней, чем все остальное человечество.
— ползя прямиком к подагре и холециститу? прости, я пошутил, не отнимай у меня икру!
“хотелось бы сказать, что жизнь моя на 50-ый день карантина устаканилась и нормализовалась, но нет.
сегодня обнаружила, что кончились все запасы сухих корейских тканевых масочек, но сыворотка для пропитки еще осталась.
что делает в этом случае неунывающая корейская женщина? мажет сыворотку прям на лицо, а сверху кладет размоченную рисовую бумагу.
и ходит по дому как весенний спринг-ролл — свежая, хрустящая и липкая”
в мае смотрели много документалок
по каналу «морской» есть цикл передач «исследователи».
ф. называет героев каждой серии “очень альтернативными экстремальщиками”, подразумевая — «скучные непонятные люди».
— а вот этот чувак, который где-то плывет и смотрит вдаль у мачты — он что?
— ну он типа серфер на амазонке, у него очень интересные приключения…
… и тут чувак на экране говорит «мы впервые были в такой дикой природе. очень хотелось спать. сначала мы съели капибару, потом крокодила… ревели буйволы, был какой-то ад, очень шумно». при этом на экране ничего не поисходит, и только мутные волны амазонки бьются о его всклокоченную бороду.
— а вчера мы тоже смотрели эту передачу?
— ты про серию, где чувак голым плыл в холодной воде 12 часов? да, это тоже она.
— захватывающая программа, — вежливо говорит ф. и уходит смотреть грозу на балкон.
вслед ему чувак говорит «мы не видели волн, но мы, серферы, умеем ждать» — и снова чешет бороду и с тоской смотрит на воду, полную еще несъеденных крокодилов”
и обстоятельно завтракали каждый день
“что я могу сказать по поводу завтраков?
завтраки я очень люблю. когда мы с врачом обсуждали интервальное голодание, то я настойчиво жаловалась на ночной жор, который так мешает выдерживать 12-тичасовой перерыв.
без проблем, сказала доктор, просто отмени завтраки.
ПРОСТО!
да завтрак — это то, ради чего я вообще просыпаюсь!
если нет завтрака, то зачем жить вообще?
я люблю все завтраки в мире.
лучше всего на свете мне удаются ранние обстоятельные завтраки.
а еще поздние. и легкие, и вторые завтраки, и промежуточные — все удаются, чего скромничать.
если лишить меня завтрака, то не останется вообще ничего, никакого внутреннего стержня.
и от тех, кто меня лишил, тоже ничего не останется, кстати. даже тени.
иногда я успеваю позавтракать дома, потом сходить позавтракать вне дома, потом заменить завтраком обед, и на ужин еще сделать завтрак.
в любом месте, куда я приезжала, я первым делом составляла карту завтрачных мест.
а этой зимой я за 5 минут согласилась поехать в красную поляну, которую игнорировала всю жизнь, как только мне показали фото тамошних завтраков (так в нашу жизнь вошел божественный ОЛАДЬ и утренние блинчики от тетушки Нутеллы).
а завтраки в тель-авиве? да я помню их поименно!
а в барселоне? а в париже? а в нью-йорке?
а аквитанские завтраки с тремя дюжинами устриц, соленым британским маслом и бутылкой белого на человека (меня)?
я стояла в очереди на завтрак во всех городах, где останавливалась ночевать.
в цюрихе я даже просыпалась раньше женьки с сашей и завтракала первый раз, пока они боролись с джетлегом, а потом ждала их и так же обстоятельно завтракала во второй.
о, эти божественные двухчасовые завтраки в цюрихе, которые непременно потом надо было заполировать копченым круассаном на набережной.
и это я еще не написала про калифорнийские, итальянские, венские!
так что теперь, когда на меня нападает ночной жор, я открываю холодильник, смотрю на все, что отложено для завтрака — и закрываю.
лучше злая бессонная ночь, чем тусклое утро без завтрака.
а если я вдруг просыпаюсь утром и ничего не хочу, значит, у меня депрессия или я живу в саратове. и мне просто надо вернуть свою жизнь обратно”
в мае я читала без плана и что попало
наконец-то дошли руки до толстенной книжки Хендерсона о невообразимых животных.
“Живущего почти в кипятке краба йети ученые обнаружили только в 2005 году. Аксолотль, способный регенерировать не только утраченные конечности, но и некоторые внутренние органы, внушает надежды трансплантологам. Таинственные губки многое способны рассказать о происхождении животных и человека”
ну как можно не купиться на такую аннотацию, особенно если автор — британский журналист и путешествует больше, чем мы с Брюсом Чатвиным вместе взятые.
книжка по толщине напоминает том успокоительных муки-троллей, поэтому к концу мая я получила ей по лицу раз десять. я люблю читать такие штуки перед сном и лежа, но трудно держать над лицом пятьсот страниц бестиария и не заснуть в процессе.
в мае же прочитала “время кометы” в надежде чем-то заменить выученного наизусть Иллиеса с его “летом целого века, но оказалось, что нельзя просто заменить одного немца другим, даже если у него смешная фамилия Шёнпфлуг.
так что я, немного разочарованная, вернулась к старым знакомым и решила читать только те книжки, откуда сквозит свободой и ветром. поэтому я в сотый раз перечитала мураками (о беге), потому что мураками для меня — как тиффани для холли.
так что весь май я читала про рим и венецию, смотрела «ускользающую красоту» бертолуччи, где лив тайлер мчит в красном платье на велосипеде, и потом делала вид, что воробьевы горы — это почти тосканские холмы. в 2020-м утешительные иллюзии помогали как никогда.
иллюзии и женщины, о которых я думала ночами.
в мае была ответственным взрослым
пересмотрела свое отношение к больницам и поликлиникам, потому что оформлять туда пропуск можно было хоть каждый день.
и, если к оформлению кодов и пропусков подойти с умом, то можно каждый день урывать себе немного свободы одинокого ковбоя. и мчать, мчать по пустым скверам и улицам в зеленой жилетке, на оранжевом велосипеде, заляпывая желтый рюкзак майской грязью и этой защитной окраской полностью сливаясь с курьерами.
заодно запланировала все недостающие прививки (числом пятнадцать! потому что кто-то стал слишком взрослый и пора было обновлять все, даже корь и краснуху), пересмотрела план лечения от аллергии, лечила зубы и сдавала кровь не в ближайшем гемотесте, а в самой дальней клинике, куда можно было прокатиться через весь город.
ужасно тосковала по залу и бассейну, по танцам и йоге
весь май хотелось настоящего спорта, не онлайн.
иногда вспоминала, как здорово я занималась до карантина и какая Луша была ловкая и умелая в прошлой жизни.
“однажды на йоге я подскользнулась, вставая из паривритты триконасаны (да что может быть проще!), и ударила по носу соседу справа.
однажды я проломила деревянный пол пяткой на уроке соло-джаза.
однажды я чуть не утонула в океане, сама себя ударив по голове доской для серфинга.
однажды я так красиво переворачивалась в бассейне, что с меня слетели ласты. и одна улетела на бортик в лицо инструктору.
а из хора меня выгоняли не однажды, а целых три раза. из школьного хора, куда даже сопливых принимали!
в пять лет мама отдала меня на фигурное катание.
и на гимнастику.
а потом я записалась на легкую атлетику.
а потом папа повел меня на плавание.
а потом весь класс пошел на волейбол, и я тоже пошла.
а потом мама посадила меня на диван для серьезного разговора и сказала, что, кажется, никакой спорт не для меня.
и танцы тоже.
и пение.
но особенно танцы!
ладно, сказала, я а вот у соседа есть учитель по гитаре…
— а почему бы тебе сразу не выстрелить матери в голову, чтобы я долго не мучалась? — спросила мама.
но папа был с ней не согласен, и тайно учил меня барабанить. только давай, говорил он, ты будешь делать это руками по столу, а потом, когда разовьешь слух, мы купим тебе палочки. а пока нужно больше практики, просто не сдавайся.
и вот я думаю, что однажды я обязательно разовью слух и куплю себе палочки. и волейбольный мяч! и даже вернусь на акробатику, просто попрошу брусья покрепче”
а когда было совсем тяжело и ничего не хотелось, то медитировала
под лучшую медитация мая
а потом все равно брала себя в руки и занималась
“сегодня утром настолько не хотелось заниматься, что пришлось вспомнить лайфхак для дней, когда нет моральных сил даже на разминку (уже сто раз писала, что ненавижу заниматься дома, но и еще раз повторю).
сняла с полки кроссовки, надела их и легла обратно, читать книжку. минут через пять лежать на постели в кроссовках, как американский школьник, меня немного утомило. потому что кроссовки разбудили внутреннюю бабушку, которая начала покашливать в духе «ну раз уж надела, ну уж может и встанешь?».
ну я и встала.
для чистоты эксперимента, я даже не стала тренировочные шорты с майкой надевать, в шортах-то любой дурак начнет приседать.
двадцать минут в трусах и кроссовках — и вот я уже не грустный буррито, а вполне бодрый тексмекс. еще и побегала. еще и творог ела несладкий.
о, я еще не писала, как я ненавижу несладкий творог, нет? ну все впереди, пч прямо сейчас у меня кончился мед, а еще я пытаюсь исключить сладкое вообще на все лето. если вы знаете злобных мизантропов, бросающих курить, то умножьте их говнистость на десять — и это буду я без сладкого”
много писала о еде, даже больше, чем ела
отвечаю про то, зачем мне столько мяты дома.
во-первых, в сальсу верде я люблю запихать мяты побольше.
во-вторых, если запекать мясо, то куда я без мяты в маринаде.
в-третьих, марроканский крепкий чай в больших стаканах, наполовину заполненных мятой, отлично подходит для нынешней погоды.
в-четвертых, если я делаю холодный салат с собу, чуккой, огурцами, манго, чили, кунжутом и кинзой, то тоже туда мяты не жалею.
еще мята у меня добавляется в пасту с кабачками, в кабачковые оладьи (смешиваясь с брынзой и сулугуни в них) и в иногда даже в панцанеллу.
ну вот такой я любитель мяты.
больше мяты я люблю только лайм и чили, но про них никто не спрашивает”
и много занималась самокопанием и письменными практиками
“на карантине печально перетряхивала свои цели и достижения (шутка из чатика — «молодец, возьми с полки свой золотой кубок за обесценивание!») и вдруг поняла, что на том месте, где у других находятся нервные отношения с весом, диетами, жиром — у меня тоже кое-что есть.
и это не веселое поле (незабудок зчркнт) осознанности и бодипозитива, нет.
это суровая битва «ты недостаточно спортивная».
черт, сказала я, и нервно вышла на пробежку.
любое движение для меня — это источник радости, любой спорт (ну кроме керлинга) — вдохновение.
я никогда не была в профспорте, но люблю даже его.
конечно, в последние годы больше всего написано и снято про гонки: ультратрейлы, вело, триатлоны, гонки на выживание.
потому что там борьба, боль и страдания на поверхности и показать это легко.
а я особенно неравнодушна не просто к ультратрейлраннерам, а прям к историям в стиле дэвида гоггинса (простите, кто знает).
я люблю что-то типа «я был слишком толстым и старым, чтобы жить дальше, у меня были травмы всего, диабет, астма, водянка мозга и не было ни одной руки, а в кармане всего 70 центов… поэтому я сказал WTF, чувак?! и начал тренироваться по 8 часов в день, истекая кровью на соседей внизу. а потом я прополз стомильник по долине смерти, почти умер, а потом победил во всех гонках года, и, кстати, у меня отросли все потерянные органы».
так что непонятно, чем я отличаюсь от людей, которые смотрят шоу «как я стала весить 48 кило одним усилием воли, хотя в прошлом году во мне было триста пятьдесят”.
хорошая новость: такие истории лично меня стимулируют заниматься каждый день, пусть и понемногу, и пробовать новые спортивные штуки, которые мне могут понравится.
плохая новость: оказывается, мои пока нулевые спортивные достижения и слабый прогресс выносливости меня очень печалят, несмотря на то, что чувствую я себя в миллион раз лучше, чем в прошлом году.
но маленькая внутренняя моника геллер все равно ежедневно получает звездочки за обесценивание, все равно.
например, когда отменили все заплывы, на которые мы с моникой были записаны, она расстраивалась так, как будто это полностью обнулило 9 месяцев наших тренировок. а если я вдруг болею как живой человек и “теряю тренировочные дни” (клянусь, это ее выражение, не мое), то она смотрит на меня так, как будто сейчас прибежит Гоггинс и затопчет меня своими переломанными плесневыми костями.
и я пока не знаю, где граница между моим привычным достигаторством (в хорошем смысле, я люблю свои амбиции) и — между диетическим мышлением, в котором совсем ничего хорошего нет.
но хорошо, что я уже это заметила”
унывала по потерянной московской весне
“я живу в москве как пожарный из анекдота «работа — мечта, но как пожар — хоть увольняйся».
с апреля по октябрь я готова терпеть цветение московских берез, горение свалок, шум строек и соседей сверху, потому что эти полгода здесь живутся как последняя рок-н-рольная жизнь.
потом наступает полгода пожаров: сракля под ногами, реагенты, нет велосипеда и роликов, нет бега и кофе на скамейке, нет валяния на воробьевых, завтраков в музейных дворах и тусовок с друзьями в подворотнях (прощай, сосна и липа, прощай навсегда).
а сейчас мы плачемся друг другу в зуме, что целых два месяца этой короткой жизни у нас уже украдено. и считаю, что это повод поныть ничуть не хуже того, что денег нет и рабочие проекты теперь вряд ли запустятся и выживут. но в состоянии неустойчивого фриланса я живу много лет, а вот весна так проебывается впервые. ведь обычно к весне я готова как юный пионер — всегда. для этого мне не нужно приводить себя ни в какую форму, я всегда в форме для весны.
поэтому так жаль этой, пролетевшей как один карантинный сон.
а если вам жаль тоже, то выходите на тайные прогулки и не забудьте перечитать Горовиц:
«Горенштейн знает об истории Нью-Йорка последних 400 млн лет гораздо больше, чем мы с вами, и скоро ненавязчиво покажет вам, как мало вы на самом деле знаете. Он исподволь начал знакомить меня со своим увлечением. Еще до официального старта, когда мы только отошли от музея, я сделала замечание о брусчатке, которой выложен двор: я предположила, что асфальт, наверное, не настолько ему интересен, как “настоящий” камень. Горенштейн искоса взглянул из-под своей кепочки и усмехнулся: “Ну, на Земле есть только минералы и биомасса. То, что под ногами, имеет природное происхождение. Так что асфальт – одна из двух этих вещей.
Действительно, асфальт – это смесь вязких остатков перегонки нефти с минеральными наполнителями, то есть камешки, песок и связующий материал. Такая смесь не только “настоящая”, но и состоит из вторсырья. Горенштейну изгибы каменного покрытия говорили что-то о природной топографии лежащей под ним земли. Он показал мне, что даже форма каменных плит – следствие природного феномена. Шестиугольные плитки сделаны по образцу булыжников, которыми мостили дороги в Римской империи. А римские булыжники представляли собой базальтовые камни удивительной шестиугольной формы, которая естественным образом возникает, когда вулканическая лава охлаждается и сжимается»
объясняла — почему один мой канал называется “ссы, но делай”
«Одна книга по саморазвитию рекомендует медитацию по очень милой причине: «Вещи станут простыми. Как если бы вы уже умерли”(с)
Если медитация не помогает упростить жизнь, можно сделать магическую уборку, уволиться с работы, уехать в ретрит и попробовать там отъебаться от себя, завести дневник, собаку, ребенка.
Или пройти камино.
Собака, ребенок, дневник, ретрит, уборка, увольнение, медитации, развод, брак и прочее уже были в моей жизни.
Оставалось камино. Сейчас мне нравится вспоминать — с каким багажом страхов вся наша компания вышла из Порто. И самоотверженно несла его лесами темными, горами высокими до самого Сантьяго-де-Компостела.
//
Некоторые страхи отстали по дороге, некоторые переродились в локальные шутки, часть мы заботливо забрали домой, авось пригодятся еще.
Но самое главное, что против любого страха, как оказалось, работает моя любимая заповедь — “ссы, но делай”.
Просто берешь свой страх за руку и идешь с ним дальше. Он, конечно, ведет себя омерзительно (как тодлер) — кусается, сопротивляется, тормозит, ноет, придумывает сто причин лечь и плакать.
Но родители же не бросают своих трехлеток на дороге только потому, что они противные и бьют сандаликом по колену. Нет, приходится волочить это адское создание дальше, пока не выдохнется.
Со страхом — то же самое. Он выдохнется»
много злилась и писала капсом
“пару раз встречала у разных френдов фразу «может все это происходит еще и для того, чтобы мы осознали как трудно было нашим родителям в девяностые».
и сразу захотелось написать истеричным капслоком ДА Я И ЕСТЬ ТОТ РОДИТЕЛЬ, ЧТО ВЫЖИВАЛ В ДЕВЯНОСТЫЕ!! (но сдержалась, конечно, потому что вырабатывала терпение и стоицизм еще в девяностые, когда это не было мейнстримом).
и вообще, дома холодно как в декабре, на улице дождь, под который я вчера дважды попала на велике — до занятий ли тут, когда сначала надеваешь тулуп, а потом открываешь глаза.
зато, говорю я вчера федору, наш бурый жир любит холод!
хм, не уверен, что хочу это слушать, говорит человек, у которого жир вызывает ассоциации только с тайлером дерденом.
и так и не дослушал, конечно, хотя «ЖИР — ДОБРО!» я успела выкрикнуть ему в уходящий зимний пуховик”
в мае много каталась на трамваях и гуляла по цветущим черемушкам
“мы уже должны были пиздюхать по тоскане 4 дня, счастливые, усталые, с мозолями. динка должна была пугаться женькиных криков (смотрите какая красота!), юкосик бы гундела, что кто-то из нас все-таки тайно похрапывает, женька бы бежала за итальянскими старушками и котиками, а я бы все время ела или говорила о еде, и искажала действительность.
вместо этого я прокатила динку в телефоне по черемушкам на 26-м трамвае и пронесла по улице николая коперника.
не можешь встретить друзей в риме — носи их по москве, приговаривая “а тут у нас сирень цветет, чуешь запах?
а сегодня феденька скинул мне с балкона совок, и я выкопала в сквере крапиву и какие-то желтенькие цветочки.
теперь у нас на балконе два горшка, в одном из которых будет расти сорняк, а во втором крапива
крапива!
а еще вы (иногда) спрашиваете — зачем я покрасила балкон (изнутри) голубым с белыми пятнами. а это не пятна, это должны были быть — НЕБО. МОРЕ. ОБЛАКА.
ну а теперь это фон для крапивы”
в мае все мы тосковали по личному пространству
“муж-полярник, застрявший в антарктиде, пишет мне славные подробные письма на пятнадцати листах. в этих письмах дикий ветер сметает с континента пингвинов и ломает антенну на полярной станции. мы не виделись полтора года, а из его писем можно составить многотомник.
так выглядела бы моя жизнь, если бы у меня был муж-полярник в семидесятые годы прошлого века.
но в мае 2020-го никто не пишет мне письма издалека, потому что занят своими электрогитарами в соседней комнате.
труньк-труньк!
а потом мы идем к бургерному окошку (в окошке между двумя грозами) и едим на скамейке в чужом дворе свои бургеры (у меня — «тур де франс» и медовый соус) и идем обратно через зеленые заросли.
— эта зелень наступает на нас со всех сторон как …
— … как ислам?
— как пьяные ирландцы!
— или как лес Мерлина…
— или что-то такое же зеленое”
и по музеям тоже тосковали
“позавчера доехала до дарвиновского музея и стояла смотрела во двор сквозь прутья. а надо было наплевать на безопасность и ПРОНИКНУТЬ.
как я скучаю по музеям — словами не передать.
недавно вспоминала как мы с Тави шли по пустому закрытому эрмитажу и задержались в египетских залах. и было это ощущение внезапного и чудесного подарка, когда стоишь совершенно один в огромном темном зале у закрытого саркофага, а из дальней двери бьет яркий свет, а через 11 залов тебя ждет любимый пьеро делла франческа, а за саркофагом счастливый дружочек фотографирует тени и мумии, и вы хихикаете как подростки, сбежавшие от охраны (что так и есть, так и есть).
еще я вспоминала, как мы первый раз оказались с феденькой в париже и стояли на пустой веранде, на крыше центра помпиду, а осенний ветер сдувал скатерти с накрытых столов. и город был почти пуст из-за великой забастовки 2010-го, с закрытыми аэропортами и вокзалами. но мы прорвались тогда в париж через нормандию — и все улицы, парки и музеи были наши.
время, когда нотр-дам был цел и светел, а мы целовались у каждой уличной горелки и лотков с каштанами”
в мае было очень много магического реализма, прямо чересчур много
“весь апрель стонала, что очень хочу поехать в питер.
питер! питер! в питере все лучше! как я хочу выйти и куда-то поехать, все равно куда, если это будет питер!
ладно, сказал кто-то, кто заведует моими просьбами и немедленно отправил в питер федора. на неделю.
вселенная, как говорит юкосик, стала слегка глуховата и частенько промахивается на карантине.
ты жалуйся аккуратней, говорила женька, а то будет как у меня.
я притихла дня на три, но потом забылась и пожаловалась в зуме на то, что нет времени в карантине толком почитать бумажные книги и в экран смотреть уже невыносимо. через час экран погас. ноут все еще в ремонте, я прочла все, что собиралась.
ну а как я не хотела ехать в саратов в мае — это уже все вокруг знают. и вот я никуда не еду, потому что саратов сам все отменил. отменил все, наташ, вообще все. даже мамин день рождения и свежую клубнику, а не только паспорт.
а еще сегодня ночью снился сон, что по подъезду ходит грустный похоронный агент, стучит в разные двери и спрашивает «это не вы меня вызывали?»
а ты не могла бы подумать о чем-нибудь приятном для разнообразия? — спрашивает ф.
и я сразу думаю — господи, как хочется в питер!
как вы понимаете, в питер через три дня уезжает федор.
опять”
а вообще весь май я чувствовала себя как конюхов, выброшенный на сушу
“однажды конюхов никуда не мог уплыть, потому что у него не было лодки.
денег у него тоже не было, а только сухари и соленая вода в капсуле времени.
другой человек на месте федора к. давно бы впал в уныние, но уныния у конюхова тоже не было.
вообще не было ничего, во что можно было впадать — даже каспийского моря.
«твою мать» — подумал конюхов и впал в прострацию”
спонтанный психогеограф 